Прописные истины иногда надо повторять, чтобы сверить с ними свой внутренний компас. Если калибровка завалена, время порефлексировать - кто я? что я? зачем я?
Нормальная зима - это когда холодно и снег. Можно не любить холод, не любить снег, а любить +26, Аллегрову или салат цезарь с майонезом, но зимой должно быть холодно. Летом должно быть жарко. А в моём вконтаче должны быть истории про ребёнка и говно, потому что я обещал, но забыл о своём обещании. Немножко откалибровались на непреложных истинах, поехали.
Одним прекрасным воскресным днём Кирюша слопал бургер, лёг спать, а проснулся с вялостью в теле и жалобой на устах. Болит живот, сильно. Маленький человек-мотор лежит на кровати, грустно смотрит мультики, день с места рывком уходит под откос.
Алёнка - резаный воробей, после личного знакомства с курортами кишечнополостных операций прозревает аппендицит при первых болях. Собирается тревожный чемоданчик со сменой белья и десятью машинками, в глазах - твёрдая решимость, "сегодня мы ужинаем в ГБУЗ НО". Удерживаю пехоту императора от внеочередного газавата - ребёнок явно нездоров, но ползает по кровати и вообще не даёт признаков острого живота.
Утро. День встречи с детским хирургом. Дядька-шкаф с проседью и добрыми глазами, чем-то напоминает Салли из "корпорации Монстров" (того самого, зелёно-фиолетового). Пальпирование. Рука врача по запястье уходит в кирюшин живот, ребёнок стойко терпит, на все вопросы "больно?" отвечает утвердительно и делает грустные глаза. Хирург в задумчивости. Болит везде. Для проверки пальпирует правую ногу. Грусть в глазах. Больно. Руку. Больно. Лоб. Больно. По лицу врача вижу, что либо аппендицит дал метастазы во всё тело, либо кто-то пиздит. Вердикт вытекает из обследования - дайте ношпы и приходите позже.
И вот, проходит полдень. Вы ждали, когда уже в этой истории покажется говно, и говно приближается. Передохнувший и поевший ношпы ребёнок садится на горшок и начинает ваять. Девятый вал, Везувий, Помпеи, фильм "Послезавтра", где из заснеженных равнин торчит рука какой-то некрупной статуи. Рука мастера чувствовалась повсюду. Около горшка находиться физически больно, в соседней комнате некомфортно, на лоджии, где я обычно обретаюсь, вспоминается тыл автобусной остановки на перегоне Балахна-Заволжье. Аромат незабываемый, я вообще к запахам достаточно безразличен, но этот запомнил - будто сдох наполнитель в кошачьем сортире, сдох и уже начал пускать миазму. После этого Кирюша повеселел, взбодрился, а я с Алёнкой ещё долго вспоминал, как сынок своей задницей в горшке практически построил Стоунхендж, насыпал холм и начал ставить мегалиты.
И да, аппендицит не подтвердился, а к бургерам у нас теперь недоверие. Такие дела.